Будаг — мой современник - Али Кара оглы Велиев

Несмотря на молодость, он слыл справедливым и рассудительным человеком. Чаще всего в своей практике он прибегал к разъяснительным беседам, редко пользуясь возможностью применения административных мер.

Когда я вошел в его кабинет, у него с докладом был следователь. Боясь, что мешаю, я попытался выйти, но Тахмаз Текджезаде остановил меня. Тут следователь окончил разговор и, попрощавшись, вышел.

Я с ходу рассказал ему о двух встречах, — пусть посоветует, как мне быть. Тахмаз слушал внимательно, тихо постукивая пальцами по столу. Когда я кончил говорить, он сложил руки на столе и посмотрел на меня:

— О том, что сюда прибывает специальная комиссия, я осведомлен. И о причинах, которые побудили ее сюда направиться, знаю. Скажу тебе по строжайшему секрету, что, как только я прочел твою статью, тут же заинтересовался особой председателя коопсоюза. Смело могу сказать, что факты, приведенные тобой, абсолютно верны. Более того, ты еще не все указал, потому что о многом не догадывался.

— Разве?

— Представь себе! Откуда ты мог знать, что товарищи, которые тебя вызывали, заинтересованы в том, чтобы ты не трогал председателя коопсоюза?

— Но почему?

— Разгадка номер три тысячи три!

— Что за три тысячи три?

— А так называется английский шевиот!

— Ну и что?

— А то, что из этого самого шевиота, который достал твой коопсоюз, сшили себе костюмы и председатель исполкома, и секретарь укома.

— Не могу поверить!

— Я тоже не мог, но, как говорится, петушиный хвост выглядывает! Знаешь эту притчу про Моллу Насреддина? Человек, у которого пропал петух, встретил на улице Моллу Насреддина и спросил, не видел ли он петуха. Молла сказал, что не видел. Хозяин петуха заметил, что из-под полы архалука Моллы Насреддина торчит петушиный хвост. Изумленный, он громко воскликнул: «Не знаю, твоим ли словам верить, Молла, или петушиному хвосту, который торчит из-под твоего архалука?!» — на что Молла Насреддин невозмутимо ответил: «Как можешь ты, несчастный, не верить словам праведного моллы, а полагаться на петушиный хвост?»

Я рассмеялся:

— Молла Насреддин — дитя в сравнении с нашим Кепюклю.

— Позволь мне об этом пока умолчать. А ты поострее точи свое перо и пиши, чтобы и впредь выявлять чуждые нам веяния! Только будь поосмотрительней, чтобы не спугнуть тех, кто хочет, чтобы их дела остались в темноте! — Текджезаде неумело закурил и тут же поперхнулся дымом. Вытирая слезы, он добавил: — Учти, что новый начальник управления внутренних дел заодно с председателем исполкома! Они вместе работали в Геокчае, и один другого перетащил сюда. Но осторожность осторожностью, а ты знай, что за твоей спиной стою я. С этими интриганами мы как-нибудь справимся.

Беседа с прокурором придала мне уверенности. Если он, разобравшись в махинациях, творящихся в коопсоюзе, говорит, чтобы я и дальше писал свои статьи и фельетоны, значит, они нужны!

ЗАЩИТНИКИ КЕПЮКЛЮ

В столовой я встретил Джабира, он только что вернулся из командировки. Обросший трехдневной щетиной, запыленный, не похожий на себя всегдашнего, он сидел за отдельным столиком и обедал. Я подсел к нему.

— Ты снова чем-то расстроен, — сказал он, глянув на меня.

— Потом расскажу, здесь слишком много посторонних.

Только мы принялись обедать, как в столовую вошел председатель коопсоюза Кепюклю и, увидев меня, прямо направился к нашему столику. Не поздоровавшись и не спросив разрешения, он отодвинул стул и сел.

— Это место занято, — сказал я довольно резко.

Не обращая внимания на мои слова, он зло заговорил:

— Если ты не докажешь всего того, о чем написал в газете, я подам на тебя в суд за клевету! Ты думаешь, что я испугаюсь комиссии, которая приедет из Баку? Не на такого напал! Я тебе не мальчишка, которого твоя писанина может напугать!

Молчавший до этой минуты Джабир подал голос:

— Послушайте! Здесь не место для подобных разговоров! Это столовая все-таки, дайте людям поесть спокойно. Приедет комиссия и разберется, кто прав, а кто виноват.

Но Кепюклю не так-то просто было сбить, и он снова заговорил, стараясь привлечь внимание сидящих за соседними столами:

— Подумаешь, корреспондент центральной газеты! И не таких мы видели! Думаешь, не найдется на тебя управы? Ошибаешься! Я не по твоим зубам орешек!

— Послушай, любезный, — вспылил Джабир, — видишь, человек не хочет с тобой разговаривать? Что ты привязался к нему? Зачем затеваешь скандал? Говорю добром, отстань от нас, не то худо будет!

— Что ты его защищаешь? Человек должен знать, куда он швыряет камень! Как бы этим самым камнем, он не разбил себе голову!

— Слушайте, гражданин Кепюклю! — не выдержал я. — Зря вы думаете, что нет людей, знающих о вашей деятельности, и здесь, и во многих других местах!

— Это клевета и ложь! — разбушевался он. — Как ты докажешь, что у меня были магазины в Шуше и Гяндже?

— Не только там, но и в Тебризе! И в Астрахани! И в Ашхабаде! И в Тифлисе!

— Гнусная ложь! Эти магазины принадлежали моим братьям, а сам я жил в Баку!

— Вот и расскажете об этом комиссии! Если все, что я написал, — ложь, готов понести ответственность за бездоказательность выдвинутых против вас обвинений!

— И понесешь! — сказал Кепюклю.

— Будаг! — перебил нас Джабир. — Если ты кончил есть, пойдем. С ним больше не о чем разговаривать!

— Вы головой своей ответите за оскорбление, молокососы!

Я рассмеялся:

— Знаешь, Джабир, за что бы я ни взялся, всегда приходится расплачиваться головой, а гражданин Кепюклю рассчитывается английским шевиотом!..

Кепюклю аж поперхнулся. Конечно, он не ожидал, что мне и это известно.

Мы с Джабиром вышли из столовой, провожаемые взглядами всех, кто там был.

СВАДЬБА КЕРИМА

На почте меня ожидало письмо от Керима. Он сообщал, что пятого октября у него свадьба, и просил обязательно приехать. Я показал письмо Джабиру.

— Это тот, кто пас отару в шушинской партшколе? Между нами говоря, он мне малосимпатичен.

— Ты ошибаешься, Джабир. Парень он хороший, просто обстоятельства рассорили вас. — Мне не хотелось снова припоминать Джабиру о его прошлых делах. — Поедем вместе к Кериму, тогда ты убедишься сам.

— Но ведь он меня не приглашает!

— Приглашаю я, а это что-нибудь да значит! Как думаешь, отпустят нас на пару дней?

— Отпустят.

Через два дня мы взяли лошадей в горхозе и отправились в Зарыслы. В карманах Джабира позванивала мелочь, которую он вез, чтобы раздавать музыкантам на свадьбе.

Дорога не утомила нас. Под ногами лошадей шуршали опавшие желтые листья, сквозь деревья внизу виднелись серебристые ленты лесных ручьев. В ущельях было тепло, леса защищали от ветра, только на перевале